Жизнь фермера из Воронежской области смело можно назвать нескучной и непростой. Особенно, если ты в бизнесе только пять лет, а изменения на рынке растениеводческой продукции происходят едва ли не ежемесячно. Как работает хозяйство в 650 га в условиях сложной прогнозируемости, какие культуры более перспективны для дохода, как привлечь молодежь на село и почему по осени ряды хозяйств могут поредеть, рассказал в интервью журналу поле.рф фермер Никита Токмаков, автор популярного Telegram-канала.
— Никита, вам 36 лет, вы сменили жизнь в офисе на жизнь в поле пять лет назад. Оглядываясь назад, как оцениваете этот разворот на 180 градусов?
— Жалею, что чуть-чуть раньше не начал это делать или, по крайней мере, раньше не начал разбираться в теме растениеводства, потому что с места в карьер пускаться сложно — это как плыть, вдруг оказавшись посередине реки. Но сейчас все замечательно: я вижу, что сделал такой выбор не зря. Более того, когда многие компании ушли с рынка, а кто-то из тех, где я раньше работал, реструктуризировался, я понял, что все отлично, все так, как должно было быть. Но, опять же, всему свое время: у меня получилось наработать такой опыт, который сейчас качественно можно применить. Так что все не зря.
— Напомните нашим читателям, пять лет назад чем вы занимались, где работали?
— Это была компания Henkel (Немецкий концерн, выпускающий косметику и продукцию бытовой химии, принял решение о продаже своего бизнеса в РФ. — Прим. ред.), и я руководил продажами в Центральной России.
— Кстати, про уходы с рынка. Недавно были сообщения от ряда иностранных дистрибьюторов и производителей семян о сложностях с поставками в РФ. В частности, речь о подсолнечнике. Для вас лично, для вашего хозяйства, это проблема? Как вообще расцениваете происходящее?
— Это точно скажется на сельхозпроизводителях России. Просто так дыма без огня бывает. Неважно, в чем там причина, но это точно отразится на нас. Нам говорят: «Ребята, семян не будет, их будет меньше, с ними будет сложнее». А значит, скорее всего, они будут дороже. Я вижу это так.
Государство не раз заявляло о том, что оно хочет идти в семеноводство, и это нужно делать. Бизнес заявлял: «Да, мы готовы, но представьте: мы вложим миллиарды, отстроим заводы, а потом вдруг вернутся те, кто ушел, и станут демпинговать». Мне лично наши семеноводческие компании говорили, что боятся делать вливания. Поэтому, наверное, такой путь для государства — он логичен. А для фермера он, безусловно, тяжел.
Лично для меня, надеюсь, проблемой ситуация по подсолнечнику не станет, поскольку я уже закупил семена импортной селекции. К тому же в этом году я сокращаю посевные площади под подсолнечником — с учетом того, как он влияет на последующие культуры. И хотя я законтрактовался, но на складе семян пока нет. А в нашей отрасли были не раз нюансы у меня и коллег: когда заплатил, а тебе говорят: «извини, не смогли», и тогда срочно приходится искать альтернативу.
— Как в остальном идет подготовка к посевной у вас лично в хозяйстве: по технике, по ГСМ, по запчастям? В Центральном Черноземье скоро будет весна уже.
— Да, на Ставрополье, кстати, уже вышли на полевые работы. За себя скажу, что готов, но тут важно, чтобы поля были готовы. Вы помните, что осенью в центральной части России было много осадков, подготовить почву нормально не удалось. Да и сейчас, мы полагаем, что все будет «тонуть». Так что, пока все хорошо с точки зрения нашей подготовки, но надо дожить до начала сезона.
— Будете ли менять структуру посевных площадей? Уже сокращаете подсолнечник. Что-то еще намерены менять?
— Сокращение подсолнечника — это общий тренд, но мы и тактически меняем площади под культурами. Во-первых, мы посеяли только половину озимых от плана из-за погодных условий, а часть сева проходила экстремальным способом — вразброс, с помощью разбрасывателя для удобрений. По-другому уже не войти было в поле. Поэтому у нас три фактора неизвестности: первое — как перезимуют эти посевы; второе — как повлияет ледяная корка на полях, которую мы видим сейчас; третье — как закончится зима.
Кто-то из коллег увеличивает клин яровой пшеницы, а у кого-то проблемы настолько глобальные, что народ стал думать про горох и лен, чтобы просто чем-то засеять. У других культур свои нюансы: не у всех идет кукуруза, а соя дорого обходится в выращивании.
— Как раз Минсельхоз тоже рекомендовал делать ставку на горох в новом сезоне. Будете у себя выращивать?
— Фермер должен для начала понимать, сможет ли он вырастить эту культуру или нет, а потом основной вопрос — куда он этот урожай будет продавать. Поэтому советовать можно все что угодно, но потом можно остаться с непроданным урожаем. Нет, мы не планируем горох, из бобовых у нас соя, которая по рентабельности для нас интереснее.
— А что про урожай прошлого года, уже начали реализацию, цены устраивают?
— Покажите мне агрария, которого сейчас устраивают цены. Они на 2 тыс. рублей ниже прошлогодних за тонну, если мы говорим о пшенице. А если брать подсолнечник — разница космическая, 10 тыс. рублей как минимум.
Присматриваемся к реализации. Если смотреть на пшеницу, я не думаю, что она критически серьезно подорожает, за исключением разве что зерна третьего класса. Если только есть мукомолы, которые готовы брать тройку и давать хорошую цену. Государство отлично научилось сдерживать ровненькую цену, и она будет так держаться, как мне кажется. При росте курса доллара все срезает пошлина, и я думаю, что так и будет.
А по масличным культурам ожидаю рост цены: и по подсолнечнику, и по сое. Качественной семечки все меньше и меньше на рынке, даже на элеваторах, где хранится подсолнечник, кислотность его растет. Но понятно, что есть планка от заводов по рентабельности производства масла, которая зависит от условий по экспорту масла. Сейчас им это выгодно. Мое мнение — 36–40 рублей должна быть цена у подсолнечника за килограмм. Но угадать очень тяжело, потому что мы не знаем, что будет с экспортом или курсом. Возможно, нужно задуматься и потихонечку, частями, продавать, не стараясь поймать суперидеальную цену.
— Важно единомоментно не выйти с продажей, когда у маслоэкстракционных заводов будет переизбыток предложения.
— Раз в сезон такое бывает, конечно, когда кто-то пошел продавать урожай и все пошли за ним. И чем ближе мы к новому, тем выше такая вероятность.
— Похоже, зерно трудно сравнить с драгоценными металлами — капиталом, который как правило стабильно растет в цене.
— Хороший вопрос, но тут я бы сравнивал не с драгоценным металлом. Я бы сравнивал с деньгами. Зерно все-таки не настолько сильно обесценивается как деньги. Хотя бы какая-то страховка от инфляции. Хотя и тут не всегда. Вот у меня есть «кусочек» прошлогодней сои, и я тут в минусах серьезных: если в том году было 60 рублей за килограмм, то сейчас 38.
— Хочется машину времени запустить?
— Кстати, я абсолютно адекватно эту ситуацию воспринимаю. Это тот риск, который ты несешь. Нет смысла паниковать, что не продал тогда. Ну не продал, да, ошибся.
— Никита, у вас хозяйство 650 гектаров, из ряда «малые формы хозяйствования». В чем плюсы, а в чем минусы?
— Плюсы в том, что ты можешь контролировать все: у тебя рентабельность и прибыль с гектара выше крупных хозяйств, потому что ты видишь все, малейшие отклонения на поле, ты успеваешь в срок везде зайти и поправить ситуацию.
Минусы в том, что ряд вещей не можешь у себя внедрить с точки зрения, например, окупаемости. Например, сушилку поставить — это нерентабельно на моей площади. Самоходные опрыскиватели использовать тоже нерентабельно. Какие-то высокотехнологичные вещи, получается, они не особо выгодны. И, может, это и хорошо: меньше рисков и попасть в ситуацию, когда прибыли нет, а кредиты надо выплачивать за эту технологию.
У нас в регионе есть несколько крайне успешных буквально полгода назад хозяйств, которые вышли из бизнеса вообще, потому что сказали: «Да ну его». Возникают кассовые разрывы, провал в выручке, и те, кто вчера были очень стойкие, классные, топовые, вдруг сегодня не смогли это вынести.
— Речь о единицах или счет идет на десятки в вашем регионе?
— Я думаю, что пока речь о единицах, а вот о десятках мы, наверное, узнаем в конце этого года. Ситуация следующая: аграрии убрали урожай, в ожидании повышения цен они заложили его на хранение и взяли кредиты. Кстати, по данным Минсельхоза, рост выдачи кредитов на 38%. На самом деле это плохая ситуация. Люди взяли кредиты в надежде, что вырастут цены, а они не вырастут, скорее всего, а вот кредиты отдавать придется. Если брал осенью, то за август, сентябрь, октябрь следующего года ты должен отдать тело кредита. И вот в этот момент начнутся большие проблемы. Если цена на урожай будет снижаться, то мы вполне легко получим каскад банкротств фермеров или продажи их хозяйств более крупным и более стойким хозяйствам.
— Вы как-то говорили, что присматриваетесь к дронам, уже используете ли их в работе?
— У нас в регионе с 20 января использование дронов запрещено, кроме как по специальным разрешениям. Но я планирую как раз в ближайшее время провести с коллегами пару опытов с дронами на полях — по оценке состояния вышедшей из зимы пшеницы. Будем писать запрос, чтобы разрешили. Еще планирую в Краснодаре посетить испытания дронов, которые будут заниматься обработкой на полях ВНИИМК (Всероссийского научно-исследовательского института масличных культур им. В.С. Пустовойта. — Прим. ред.). Мне это очень интересно. Я считаю, что за этим будущее. Есть даже планы, чтобы организовать рынок аренды дронов в стране.
— Интересно звучит. А какие еще новые технологии используете сегодня в вашей работе?
— Это почвенные датчики, которые в динамике позволяют увидеть температуру, влажность на разных глубинах. Все зависит от того, что ты хочешь понять. Мне, например, чтобы принимать решения по полевым работам, хватает двух. Но если мы хотим понять, например, как в рамках одного поля ведет себя сток воды в почве или почему одна часть поля показывает хуже результаты, чем другая, тут, конечно, должна быть сетка датчиков.
Конечно, активно используем спутниковые снимки для оценки NDVI (normalized difference vegetation index, англ. «числовой показатель качества и количества растительности на участке поля». — Прим. ред.) в процессе вегетации. Я не представляю, как вообще без этого сейчас жить. Даже на моих полях это удобно — ты точно знаешь, куда приехать и посмотреть, а уже потом принимать решение.
— Известный российский фермер Олег Сирота назвал развитие новых технологий, робототехнику и цифру в АПК фактором «сексуальности» отрасли для молодежи. Что думаете?
— Вряд ли, если у тебя в хозяйстве будут дроны и все будет управляться одной кнопкой, молодежь прямо повалит. Я в этом не уверен совсем. Никто не отменял сложности, которые у нас есть в сельском хозяйстве и которые молодежи не нравятся. Но вот сами инновационные технологии могут привлечь молодежь, например, на работу с дронами, на программирование интернета вещей в сельском хозяйстве. Не в само растениеводство и животноводство как таковые, а именно в сферу новых технологий. Здесь молодежь может показать результат выше, чем у опытных фермеров в возрасте, которым сложно в этих вещах разбираться. Технологии могут стать трамплином, на котором проще в аграрную сферу войти. Наша отрасль, если посмотреть внимательно, она в принципе-то одна из самых инновационных. Когда простые люди видят, что поля мы обрабатываем дронами, а тракторы сами ходят по полю без ручного управления, они в шоке. Вроде как считалось, что сельское хозяйство — отсталая отрасль, а на самом деле это не так. И вот тут молодежь может пересмотреть свои взгляды и подумать, где можно применить свои силы и знания.
— По вашим ощущениям, молодеет ли российское фермерство за последние 5–10 лет?
— Это просто естественный процесс. Поколение, начинавшее работу в 1990–2000-х, постепенно отходит от управления, от руководства, их начинают замещать дети и вообще молодое поколение. Часто это семейная история — если дети готовы принять управление, а родители готовы передать штурвал. И это очень естественно, потому что, когда ты наработал капитал, отдавать кому-то чужому потом и кровью созданное — это непростой вопрос.
— Платформа поле.рф провела исследование совместно с Авито по поводу спроса на запчасти для сельхозтехники. Он вырос в 6,3 раза в 2022 году в России. Как у вас в хозяйстве, и какие вы придумали здесь решения, чтобы помочь себе и другим фермерам?
— У нас на хозяйстве в принципе, с точки зрения спроса на запчасти, все осталось так же. Я как раз из тех, кто очень аккуратно обновляет технику, понимая, что это влечет за собой ряд серьезных трат. Мы сторонники подхода «пусть лучше будет два б/у, чем одно новое». И прошлый год показал, что такая стратегия вполне себе жизнеспособна и придает бо́льшую устойчивость. Очевидно, что проблема высокого спроса на запчасти есть, и именно поэтому в начале прошлого года мы с коллегами решили создать мобильное приложение, платформу-агрегатор, которая позволяет быстрее соединять аграриев и тех, кто может поставить необходимые запчасти и произвести ремонт техники. Особенно актуально это на фоне ухода привычных поставщиков и задержек с поставками запчастей. Проект называется «АГРОКОМПАС» — он показывает, где можно рядом с собой найти лучшие сервис для техники и запчасти. Для фермеров это бесплатная история.
— Сколько пользователей сейчас у приложения, учитывая, что стартовали в конце декабря?
— Перешагнули 3 тыс., и мы видим постоянный рост аудитории. Я получаю много благодарностей. Хотя мы знаем, что аграрии — очень консервативные ребята, и, чтобы им подключиться к чему-то, нужно, чтобы им стало очень-очень надо. Я сам аграрий, мы тестировали продукт на таких же аграриях, как мы, и можем сказать, что мобильное приложение создано фермерами для фермеров.
— Вопрос про новые инструменты, полезные фермерам. Мы запустили на поле.рф совместные закупки, когда цена на какой-то продукт, например селитру, существенно понижается при условии выкупа определенного объема. Как расцениваете такой сервис?
— Инструмент замечательный, просто потрясающий. Я всегда ратовал за него. Такого рода закупки в разных сферах бизнеса, особенно в детском ретейле, среди сообщества мам, всегда очень хорошо работали. Очевидно, что такое же нужно и для аграриев. Здесь важно попадать в спрос и давать действительно конкурентную цену.
