Хотя торговля с ЕС уже минимальна, европейский налог на углерод с импортеров может повлиять и на Россию — через дружественных партнеров. Ввод собственной платы за выбросы позволит сохранить деньги в бюджете, считают в Минэкономики
Европейский трансграничный налог на углеродные выбросы для импортеров будет влиять на Россию, даже несмотря на сведенные к минимуму торговые отношения с Европой. Отвечая на это европейское регулирование, дружественные России страны будут вводить свое углеродное ценообразование, и в этом случае издержки российских экспортеров все равно возрастут. Поэтому внедрение в России своей системы взимания платы за углерод необходимо для сохранения денег на декарбонизацию внутри страны. Такое мнение высказал первый замминистра экономического развития Илья Торосов в беседе с РБК.
С 1 октября 2023 года в Евросоюзе начал действовать механизм пограничной корректировки углеродных выбросов (CBAM). На первом этапе он обязывает импортеров некоторых видов продукции в ЕС ежеквартально отчитываться о ее углеродном следе, а с 2026 года они должны будут платить за выбросы, образовавшиеся при производстве товаров, через покупку специальных сертификатов. Список продукции, подпадающей под это регулирование, включает сталь, алюминий, удобрения, цемент, электроэнергию, водород. При этом механизм предусматривает возможность зачета углеродных платежей, произведенных в стране-экспортере.
Ключевые торговые партнеры России — Китай, Индия, Турция, Казахстан и ряд других стран — активно внедряют углеродное регулирование в ответ на европейский трансграничный механизм, отметил Торосов. «Мы понимаем логику наших торговых партнеров. Зачем при экспорте их товаров платить налог на углерод в европейский бюджет, если можно платить его в национальные бюджеты», — сказал он.
Однако, как следствие, эти страны будут выравнивать условия расходов по оплате цены на углерод между товарами, произведенными их компаниями, и товарами, ввезенными из других стран, включая Россию. «И российским экспортерам, вероятно, придется платить в тех странах, в которые сейчас перенаправлен экспорт», — указал представитель Минэкономразвития.
«Нельзя надеяться, что трансграничный механизм углеродного регулирования не затронет нас, поскольку в новых геополитических условиях торговые отношения между Россией и странами ЕС сведены к минимуму. Поэтому мы исходим из тех же соображений: зачем платить налог в бюджеты других стран, когда можно пополнять свой и направлять его на ту же декарбонизацию?» — рассуждает Торосов.
Согласно статистике Федеральной таможенной службы, экспорт из России в Европу в январе—ноябре 2023 года сократился более чем втрое — до $78,4 млрд — по сравнению с $248,3 млрд в том же периоде 2022 года. Экспорт в страны Азии за январь—ноябрь 2023 года достиг $276,1 млрд (рост на 7%).
Вопрос для обсуждения с бизнесом
По словам Торосова, сейчас вопрос платы за углерод выносится на повестку обсуждения с бизнесом и органами власти. Чиновник не исключает, что плата за углерод может быть распространена только на отдельные отрасли или быть связана с определенными продуктами. «О конкретике пока говорить рано», — утверждает он.
В декабре прошлого года в открытом доступе появился проект плана мероприятий в рамках стратегии низкоуглеродного развития России. В нем есть пункт о разработке к 2028 году системы взимания платы за углерод. Тема платы за углерод обозначена в проекте плана, «чтобы подойти к этому предмету, сформировать общероссийскую позицию по этому вопросу», указал Торосов.
«Если проект плана будет поддержан, мы начнем работу в этом направлении. Формы платы за углерод могут быть разные — прямой углеродный налог или квотирование», — сказал он. Наиболее распространенными механизмами углеродного регулирования являются углеродный сбор и система рыночной торговли углеродными квотами.
Формат углеродных квот сейчас отрабатывается на Сахалине в рамках эксперимента, который продлится до 2028 года. «Определение цены на углерод начнется с проработки концепции ценообразования в 2026 году, чтобы сформировать варианты регулирования. В проекте плана предусмотрено поэтапное увеличение нагрузки, эффективное перераспределение средств и сочетание со стимулирующими механизмами для модернизации промышленности», — подчеркнул Торосов.
Он отметил, что расширять Сахалинский эксперимент пока не планируется, властям «достаточно данных от этого региона». «На основе опыта острова в дальнейшем будем принимать решение о распространении такого регулирования на федеральный уровень. Кстати, остров достигнет поставленных задач раньше, уже в 2026 году», — заявил чиновник.
Он отметил, что для реализации проекта по углеродному регулированию в первую очередь необходимо организовать учет выбросов парниковых газов всех секторов экономики, поэтому декарбонизация экономики «без участия бизнеса невозможна». В этих целях власти поэтапно расширяют перечень компаний, подпадающих под обязательную отчетность по выбросам: с 2025 года это будут компании, выбрасывающие от 50 тыс. т СО2 в год (сейчас это компании, эмитирующие от 150 тыс. т СО2).
Индия, Китай, Казахстан активно внедряют углеродное регулирование и, безусловно, начнут вводить меры, выравнивающие условия для национальной продукции и товаров, импортируемых из России, отмечает замдиректора ЦСР Алексей Охлопков. «Можно уверенно говорить, что это произойдет достаточно быстро, вероятно, даже одновременно, после вступления в полную силу трансграничного углеродного регулирования ЕС. Таким образом, уповать на то, что трансграничное углеродное регулирование Европейского союза нас не коснется, поскольку в новых геополитических условиях торговые отношения между Россией и странами ЕС сведены к нулю, совершенно неправильно», — сказал он РБК.
Исходя из структуры российского экспорта и видов продукции, включенных в европейский трансграничный механизм на данном этапе, наиболее чувствительными группами товаров для России являются сталь, алюминий и удобрения, говорит Охлопков. При этом он считает вероятным дальнейшее расширение европейского списка.
«Российской экономике необходимо ускоренно готовиться к новой общемировой углеродной реальности, которая включает в себя не только регулярную сдачу углеродной отчетности наравне с бухгалтерской и налоговой, но и вполне ощутимую плату за выбросы парниковых газов. Текущий уровень цены за углерод в ЕС может достигать 20–30% от рыночной стоимости продукции», — подчеркнул эксперт.
По мнению Охлопкова, внедрение углеродного регулирования в России в перспективе может дать возможность сопряжения отечественного механизма с механизмами основных торговых партнеров, в частности, в рамках ЕАЭС и БРИКС. «Формирование единой системы углеродного регулирования позволило бы не только минимизировать риски для отечественного экспорта, но и усилить свои позиции в международной торговле за счет консолидированных усилий, а также дать совместный ответ на трансграничное углеродное регулирование ЕС и аналогичные механизмы других стран», — заключил он.
По оценкам экономистов Банка России, наиболее выгодными для России сценариями перехода к зеленой энергетике являются повышение производительности в этой сфере и введение внутренних налогов на традиционную углеводородную энергетику с направлением собранных средств в зеленый сектор.
Эксперты Международного валютного фонда оценивали потенциальные доходы российского бюджета от введения обязательной платы с бизнеса за выбросы парниковых газов на уровне 4,3–4,4% ВВП в 2030 году.
